Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

– Идем со мной, – попросила Алекс… – Пожалуйста.

Маргарет Паттерсон взглянула на Уилсон – та кивнула.

– Так, наверно, будет лучше, – сказала она. – Встреча пройдет спокойнее.

Когда они подошли к дверям, няня взяла Алекс за руку и ввела в комнату мадам, отделанную зеленым с золотом. Сама мадам сидела в большом золотом кресле. Вместе с ней в комнате находился еще один человек – пожилой мужчина, одетый в черное.

– Вот ребенок, – без всякого выражения проговорила рыжеволосая женщина.

Мужчина улыбнулся и протянул руку.

– Значит, это и есть Алекс, – сказал он. – Подойди поближе. Дай я погляжу на тебя.

Алекс посмотрела на няню, которая слегка подтолкнула ее вперед:

– Иди же и будь вежливой, как я учила тебя.

Алекс шагнула вперед и вежливо поздоровалась с незнакомцем.

– Ну хорошо, – добродушным тоном проговорил мужчина. – Ты стала уже совсем большой симпатичной девочкой. – И он начал расспрашивать Алекс о том, сколько ей лет, что ей больше всего нравится делать и молится ли она каждый вечер перед сном. Алекс кивала. Он очень осторожно расспросил ее и о том, как она себя чувствует. Хорошо ли ест. Счастлива ли. Кто присматривает за ней.

– Няня Уилсон и Пэтси, – ответила Алекс.

– Няню я вижу, а где же Пэтси?

И когда появилась Пэтси, то ей тоже – как и няне– было задано несколько вопросов. Все это продолжалось не очень долго, и Алекс показалось, что рыжеволосая женщина, которая смотрела все это время в окно, на самом деле слышала каждое слово.

После того как их отпустили, Алекс устремилась вперед, чтобы поскорее оказаться в той части дома, где она чувствовала себя в безопасности, но все-таки она расслышала, как няня и Пэтси переговариваются между собой.

– Что бы это могло значить? – удивлялась няня Уилсон, сгоравшая от любопытства.

– Наверное, это какой-нибудь ее опекун, – предположила Пэтси.

– Да, он расспрашивал обо всем, – и, помедлив, няня добавила, – нет, хотела бы я, чтобы кто-нибудь объяснил, в чем тут дело.

А Пэтси размышляла о Еве Черни. Эта женщина ни разу даже не взглянула в сторону девочки, не сказала ни одного слова. Она делала вид, что всего лишь исполняет некий долг и ничего более. «Наверное, она через некоторое время пришлет за мной», – решила Пэтси. Но вызова так и не последовало.

И жизнь в доме как бы снова раскололась и потекла, разделившись на два не пересекавшихся потока. В одной жизни царствовал ребенок, которому отдавалось все внимание и вся любовь. Его няня и горничная были француженками и не говорили по-английски. Пэтси, которая довольно бегло говорила по-французски, не обращала внимания на их высокомерные выходки. Частенько бывало, когда она с Алекс прогуливалась по саду и вдруг встречалась с французской няней мальчика, та тут же сворачивала на другую аллею, или когда горничная, сталкиваясь с миссис Паттерсон и Алекс на лестнице или в дверях, отскакивала в сторону, словно боялась прикоснуться к ним.

Об Алекс заботились, ей покупали красивые платья, в ее комнате всегда было убрано, но на родительскую ласку и намека не было. Няня Уилсон по-своему была добра и внимательна, но всю свою любовь Алекс обратила на Пэтси. И добрая умная Пэтси отвечала ей тем же.

Самое лучшее время было то, когда они были предоставлены сами себе. Это случалось, когда Ева уезжала куда-нибудь по делам вместе с сыном. Тогда наступал настоящий праздник. Алекс могла шуметь, сколько хотела, бегать взад-вперед по деревянной лестнице на третий этаж, а затем снова на первый, где повсюду были расстелены ковры, совать нос на кухню – что ей очень нравилось, потихоньку утаскивать лакомые кусочки прямо из-под рук повара. Она, смеясь, носилась по саду вместе с Карро – огромной собакой, которая принадлежала Леону, главному садовнику. Когда приезжала мадам, Карро тоже исчезал из поля зрения. Очередное появление мадам слуги встретили с особенным воодушевлением, поскольку стало известно, что она снова зачала, а хозяин сам не свой от счастья. По этому поводу тотчас после приезда было устроено празднество. Весь дом сиял, объятый светом, играл оркестр, голоса гостей доносились до верхнего этажа дома. Чаще всего в этом гуле слышался громкий смех мадам и ее мужа. Про Алекс все словно забыли. Мадам не вспомнила о ней и тогда, когда отметили ее день рождения. У Алекс на столе в тот день стоял пирог со свечками, она получила и подарки – их было всего три. И как всегда – ничего от мадам.

Но однажды наступил день, когда ставший привычным ход вещей нарушился. Ева занималась своими делами, а ее муж улетел в Америку для участия в больших соревнованиях по игре в поло на Палм-Бич. В этом не было ничего необычного: он летал через Атлантику чаще, чем Пэтси ездила в свой родной Тонон. Алекс у себя в комнате пила чай с кексом, когда услышала крики. Крики были страшными и протяжными, словно кого-то терзали на дыбе.

– Что такое?! – няня Уилсон бросилась к двери, выбежала в коридор и перегнулась через перила.

Крики стали еще громче, еще пронзительнее.

– Что-то там очень скверное произошло… – решила Уилсон. – Допивай чай, а я спущусь вниз и погляжу, что стряслось.

Алекс послушно допила чай. Но поскольку няня так и не появилась, Алекс вышла из комнаты, перегнувшись через перила, посмотрела, что творится внизу. Крики не умолкали. «Наверно, кто-то сильно ушибся», – решила про себя Алекс и, вернувшись в детскую, устроилась на своем любимом месте на подоконнике и открыла книгу, наверное, уже раз в третий перечитывая так полюбившуюся ей «Ласточки и амазонки».

Неожиданно крики раздались прямо у входа, под окном, у которого она сидела. Алекс встала на коленки и выглянула наружу. Рыжеволосая женщина, одетая в тончайшее розовое платье, которое, развеваясь, летело за ней следом, сбежала с крыльца в сад. Лицо Евы уже не напоминало ледяную маску, совсем напротив. Продолжая кричать, мадам бежала, не обращая внимания на клумбы, прямо к озеру. Несколько человек – мужчины, женщины, среди них и няня Уилсон – выскочили следом за нею.

– Она побежала к озеру, – крикнул кто-то из них. – Ради Бога, ее надо остановить…

Один из лакеев – проворный молодой человек – бросился ей наперерез, а остальные гуськом бежали по дорожкам вслед за мадам, напоминавшей сейчас персонажа сказок – привидение, предвещающее смерть.

А потом эта процессия проследовала назад. И Алекс снова могла сверху разглядеть все. Сильный молодой человек шел впереди. Он нес на руках рыжеволосую женщину, руки которой бессильно свисали вниз, а сквозь разметавшееся пламя волос проступало белое, как полотно, лицо. Идущие за ними говорили сразу на нескольких языках – от волнения каждый заговорил на своем родном. Потом дверь за ними захлопнулась.